Слишком аналитичный для вожделеющего художника

 

     Слишком вожделеющий для аналитического художника. 

 

     Художник-исследователь

 

     Художник, рассматривающий, почти цинично разглядывающий

 

     Художник-аналитик, перебирающий кости, четки, жилки, камешки, мозаичные фрагменты, смальты, пересчитывающий волоски на разных частях тела; художник-археолог, художник-культуролог, считывающий мерцания предметов, легкие и едва уловимые, как прикосновения бабочек, художник, считывающий смыслы и восстанавливающий контексты забытых философствований и бытований.

     Художник, прислушивающийся к себе и своим физиологическим реакциям – движению рук, глаз, сглатыванию, он с мерилом, в его мире многое из пробирки. Материя создается/творится. У зрителя вопросы – как это сделано, в какой манере, где-то это я уже видел? – уходят на дальние планы восприятия живописи этого художника. Ибо он втянут (зритель художником) в процесс сонаблюдения и соотбора материи произведения  на атомно-молекулярном уровне. Атом к атому, молекула к молекуле, кирпичик к кирпичику, механизмик к механизмику, ручка к ручке, тело к пространству… Душа… Души в процессах не участвуют. Души витают в приближении.

     В работах Владимира Попова (или как он сам себя называет Володи Попова-Масягина), русского художника, живущего и работающего в Париже, категории философского эстетического и культурного осознания человечеством своего духовно-земного пребывания фиксированы и разлиты пространством тягучим и тактильным. На первый взгляд простые конструкции и тематические построения оборачиваются вязкой, почти липкой субстанцией художественного, культурологического диспута. В его работах препарируется понятие «красота» и как ощущения, и как категория отвлеченная, и как вожделенная. И это понятие разнится в критериях, ныряет и тонет в омутах бесчисленных вариантов прочтения и толкованиях.